В ту пору дороги царства были пустынны. Местные жители усердно работали на полях и лугах, собирая очередной урожай. На Цетуриане, с ее мягким благодатным климатом, собирали по два урожая в год. Через месяц по всему Медийскому царству открывались торговые ярмарки, куда съезжались купцы со всех царств Черипаху, чтобы закупить продовольствие на ближайшие полгода для пропитания своих жителей.

До Мирны оставалось всего полдня пути, и царевны мечтали наконец помыться и выспаться в нормальных кроватях, ведь все последние четыре дня им приходилось довольствоваться жесткими лавками на постоялых дворах. К тому же они хотели познакомиться с родной теткой Любляной, сестрой матери, которая еще в молодости вышла замуж за правителя этих земель.

— Ты уверен, что твои люди будут молчать про Горана? — спросила тихо Асия, приблизившись на своей пегой ирчи к темно-багровой ирче Ратмира.

— Правду про него знаю только я и двое моих людей. В них я уверен, — заявил твердо Ратмир, не спуская взора с Церцеи, которая ехала верхом на своей светлой ирче чуть впереди. Он обернулся к Асии и добавил: — Они не выдадут тайну. Остальные никогда и не знали про Горана.

— Чудесно.

Асия довольно кивнула ему, думая о том, что, возможно, их план удастся в отношении Горана, ведь они решили его выдать за приемного сына Вячеслава. Старец выглядел лет на одиннадцать, голос его был молод, и его вполне можно было принять за обычного мальчика. Только царевны, Вячеслав, а теперь Ратмир и двое его людей знали, что он старец. Горана следовало спрятать, ведь по всему континенту Черипаху по приказу императора Сумрачного старцев безжалостно и беспощадно уничтожали, считая их опасными. Потому ничто не могло их спасти от расправы драконовых. Именно поэтому они придумали выдать Горана за простого мальчика, чтобы он мог вернуться в Асгард Белый безбоязненно и далее помогать своими мудрыми советами.

По приезде в замок дракона Асия надеялась поговорить с теми немногими слугами, знавшими про Горана, также о молчании, конечно, если они были еще живы.

— Благодарю, княжич. Если сдержишь слово, то хоть немного обелишь свою проклятую душу, — произнесла, вздохнув, Асия, поправляя на поясе длинный кинжал.

— Почему это проклятую? — нахмурился Ратмир.

— Ты будто не знаешь? Что, думаешь, твои предки простят тебя за то, что сделал с северахами? Не думаю! Помни, что ты мне поклялся!

Она придержала свою ирчи, дожидаясь Любима. Когда тот поравнялся с ней, она заметила на его лице настороженное выражение. Он то и дело оглядывался назад и куда-то в сторону.

— Что-то не так, Любим? — улыбнулась она ему.

— Мне только что-то показалось… я заметил что-то…

— Что?

— Что-то или кто-то пролетел вон там, над тем пролеском. Очень похоже на стаю соколов или кого-то побольше.

— Соколы здесь, Любим? Вряд ли они спустились со своих Парящих островов. Они даже не помогли нам, когда драконы рушили и жгли Срединное царство.

— Ты права. Скорее всего, это отряд драконов, но я не уверен. Наверное, драконы, они теперь повсюду.

— Надеюсь, они не будут приближаться к нам, — обеспокоенно сказала Асия.

— Любушка, даже если это драконы, нам нечего опасаться. Ратмир сказал — теперь мы под защитой самого императора и никто не смеет угрожать нам.

— Надеюсь на то.

— Хотя этот Ратмир еще тот оборотень, — поморщился Любим. — Не доверяю я ему, быстро успел переметнуться к ворогам на службу.

— Посмотрим, — кивнула Асия. — Он обещал сохранить тайну Горана ото всех.

— Добро. Как ты себя чувствуешь? — заботливо спросил он, склоняясь к ней и кладя свою широкую ладонь ей на спину. Ему очень хотелось поцеловать ее, но он не решался, кругом были ратники.

Все ехали длинной кавалькадой по тройкам и парам, растянувшись по пустынной дороге. То и дело высокие леса сменялись полями или пролесками.

Асия, поняв, что он говорит о малыше, которого она носила в своем чреве и которого уже несколько месяцев заботливо скрывала ото всех, кроме Любима, улыбнулась ему.

— Все хорошо, любимый, — проворковала она, подставляя свои губы ближе к его лицу.

Он быстро наклонился и страстно поцеловал Асию, чуть прижимая к себе ее стройный мускулистый стан, облаченный в легкую курточку без рукавов и белую рубашку. Штаны обтягивали сильные и стройные ноги царевны, а легкие калиги довершали ее наряд. Она была одета как юноша, и даже ее волосы были собраны в высокий хвост, чтобы не мешать.

— Асия, давай позже, все смотрят, — велел Любим, быстро отпустил ее и у уха прошептал: — Люблю тебя…

Следуя чуть позади, через десяток ратников, на своих ирчи Океана и Цветана с интересом следили за Асией и Любимом, которые то и дело держались за руки или ворковали.

— Какие они счастливые, — сказала Цветана сестре, ехавшей с нею рядом.

Цветане, самой младшей из царевен, едва исполнилось семнадцать, потому Церцея и Океана постоянно опекали ее.

— Пусть успевают насладиться счастьем, — раздался вдруг голос чуть позади них. Царевны обернулись к молодому ратнику, он быстро поравнялся с ними и, также глядя вперед на Асию и Любима, добавил: — А то можно и не успеть…

— Почему ты так говоришь, парень? — спросила Океана, оглядывая ратника сбоку от Цветаны.

— Многие из моего рода не успели… потому что у драконов свои планы насчет счастья других живых существ…

Темноволосый парень имел юное широкоскулое лицо с большими карими глазами, гордую посадку головы. Выглядел он лет на двадцать. Сильные жилистые руки, стройный стан и широкие плечи показались Цветане привлекательными еще в тот день, когда она впервые увидела этого ратника четыре дня назад при выезде из Элийской крепости. Но более в этом парне ее интересовало другое. На нижней части его шеи сзади виднелась темная поросль, и это вызвало у Цветаны вопросы еще в первый день, да и сейчас мучило царевну при одном взгляде на него.

— Прости, ты… — Цветана чуть замялась и уже шепотом спросила: — Ты северах?

Она явно опасалась своих слов. Она знала, что северахов почти всех уничтожили, мало того, по словам одного из ратников Ратмира, эта раса теперь была вне закона. Но как оказался этот темноволосый гордый парень здесь, в драконовом войске Ратмира, она не понимала. Потому она боялась навредить ему, вдруг он скрывал свое происхождение.

Лютобор зыркнул неприятным злым взором на Цветану и как-то ехидно процедил:

— Думал, что атурии знают, как выглядят все расы Цетурианы, — он как-то неприятно оскалился уголками губ. — Хотя откуда вам знать всех, царевна, ведь во дворце у вас только избранные расы могут нести службу.

Цветана нахмурилась. Он говорил о царском указе, который не позволял представителям некоторых рас служить в Рамхашиме и вообще жить в Асгарде Белом. По словам ее матушки Мирославы, северахи были слишком дикими и опасными, так же, как и две другие расы, арыси и беглы. Все эти три расы животной стихии: северахи, арыси и беглы, — являлись оборотнями. Им всем запрещалось селиться в Асгарде Белом. Северахи жили в лесах, а две другие — даже на другом материке, называемом Боррысь. Из четырех животных рас Цетурианы царица жаловала только олединов, как наиболее спокойных и безобидных оборотней.

— Мне всегда казалось это несправедливым, — тут же с горячностью заверила Цветана.

— Хмм, оттого что мы превращаемся в зверей и у нас есть когти и клыки, мы не стали опасными. Мы так же умеем любить и жалеть, верим в добро, как и другие расы, — сказал Лютобор, словно пытаясь доказать царевнам, насколько несправедливо такое отношение к ним.

— Я согласна с сестрой, — сказала Океана. — Я несколько раз говорила с покойным батюшкой, чтобы пересмотрели этот старинный закон. Но он ссылался на древние сказания о том, что раса северахов некогда была на стороне Голубых царей, и оттого вам не следует доверять.

— Представители всех рас были на их стороне, царевна, разве ты не знаешь? — оскалился Лютобор. — Похоже, уже тогда Голубым царям было не по нраву, что правят Белые цари, считая себя выше других.